После Томаса Чиппендейла и Роберта Адама новой крупной фигурой в английском искусстве мебели XVIII века стал Джордж Хепплуайт. Его творческие изыскания оказали заметное влияние на европейскую мебельную культуру XIX и XX веков.
При всей своей значительности творческое наследие Джорджа Хепплуайта (George Hepplewhite) остается во многом неясным, а сам мастер - фигурой "темной", балансирующей на грани легендарности. Неизвестны даты и место его рождения и смерти. О его жизни и деятельности мы знаем крайне мало. Родился он, скорее всего, в конце первой половины XVIII века и был подмастерьем у некоего Джилоуса в Ланкастере. Позже Хепплуайт работал столяром на улице Редкросс в Криплегейте, округ Сент-Джайлс. Известно также, что примерно с 1775 года он сотрудничал с Т. Чиппендейлом и Р. Адамом, создавал мебель по их эскизам, но по каким именно - не установлено. Был женат, умер рано, лет сорока от роду, не позже 26 июня 1786 года, поскольку, согласно нотариальному акту от 27 июня, его имущество, притом немалое, отошло вместе с производственно-торговой фирмой "Хепплуайт и компания" его вдове Алисе. Алиса, женщина несомненно энергичная и амбициозная, уже в 1788 году издала большой альбом гравированных рисунков мужа (124 листа), а в 1789 и в 1794 годах - расширенные второе и третье издания под названием "The Cabinet-Maker and Upholsterer's Drawing-Book" ("Книга гравюр для краснодеревщика и драпиров-щика"). Только по этому источнику и можно судить о творчестве Хепплуайта, хотя альбом, по-видимому, не отражает всего созданного мастером. Может быть, его подлинные изделия и сохранились, но у британских мебельщиков не было французской манеры ставить на свою продукцию именные клейма, а мебели в "стиле Хепплуайт" и по его рисункам на Альбионе было изготовлено много не только в XVIII веке, но и в последующем столетии.
Историко-стилевой фон
Если принять во внимание, что у фирмы братьев Адамов объем работ по обустройству интерьеров был огромен, следует допустить, что какую-то часть мебели Хепплуайт изготавливал для них по собственным проектам силами своих столяров или каких-то субподрядчиков. Но это означает, что между ним и Робертом Адамом не было творческих разногласий, идейной несовместимости, при том, что уже беглый просмотр гравюр Хепплуайта свидетельствует о значительных отличиях в стилистике их авторских работ. Так, забегая вперед, укажем на значительно большую эклектичность (смешивание стилей) в проектах Хепплуайта сравнительно с Адамом, что не мешало ему оставаться в творческом поле классицизма, типичного для того времени.
Обязанный своим появлением восторженному отношению к архитектурному и прикладному наследию Древней Греции и Рима, классицизм воспринимался как вершина, достигнутая восхождением от древней "классики" через "романский" (от слова "Рим") период и эпоху Возрождения (Ренессанса). В историческом сознании того времени ни барокко, ни рококо по большому счету еще не воспринимались как особые стили, вышедшие один за другим из лона Возрождения, а следовательно, и античности. Да так, в сущности, и было. В этом восхождении виделась только одна "остановка" - романская эпоха (V-XII века), объяснявшаяся падением мастерства в строительстве и ремеслах, и один перерыв - эпоха "готики" (XII-XV века), которая расценивалась как попытка "варваров" создать свое искусство с "чистого листа" по собственному варварскому разумению. На этой "исторической" логике и основан термин "Возрождение", призванный означать возвращение на античную линию развития.
С такой точки зрения на историю искусств, стилистически родственным оказывалось все, кроме готического, в том числе артефакты барокко и рококо, не слишком непохожие на что-либо в античности. К тому же, среди художественных продуктов античности можно без труда найти и такие, в которых имеются декоративные темы, подобные барочным и рокайльным, - как бы зародыши грядущих стилей барокко и рококо.
С появлением в середине XVIII века первых трудов по истории искусств раздвинулись границы концептуального видения архитекторов и художников; теряет актуальность воинственное неприятие готического искусства, свойственное пионерам Возрождения. Еще более расширяет горизонт художественных поисков состоявшееся в это время знакомство европейцев с искусством Востока - Индии и Китая, в котором удивительным образом обнаруживаются черты принципиального сходства не только с барокко и рококо, но и с готикой, выраженные, однако, в своеобразных формах строения и декора вещей. Некоторые готические и восточные мотивы органично включают в свои творения архитекторы и прикладники второй половины XVIII века, в том числе Т. Чиппендейл и Р. Адам. Не обошел их вниманием и Хепплуайт. С классицизма берет начало процесс историзации художественного мышления. Апогея он достигнет во второй половине XIX века, вылившись в вакханалию имитаций порознь и вместе всех исторических стилей прошлого в архитектуре и - особенно - прикладных искусствах. До этого у мастеров мебели профессиональный минимум исторических знаний ограничивался творчеством их современников и ближайших предшественников.
Король стульев
Обратимся к альбому Хепплуайта. В нем содержатся изображения всех основных видов мебели того времени: стульев, кресел, банкеток, соф, шкафов книжных, платяных и посудных, навесных стеллажей, комодов, кабинетов, столов, различных столов-подставок, кроватей и др. Разумеется, представлены и такие предметы мебели первой необходимости, как стол для умывального таза, балдахин для кровати, дровяной шкаф, стол-стул для ночной вазы, стол для бритья. О приоритетности для мастера задачи целостного, ансамблевого оборудования интерьера свидетельствует включение в альбом зеркальных рам, светильников (лампы, торшеры, жирандоли и др.), оконных и дверных карнизов, элементов архитектурного декора. Но наибольшим числом моделей (около 40) представлены стулья. Основной конструкционный и облицовочный материал - красное дерево.
При беглом просмотре длинной галереи стульев бросается в глаза единообразие, можно даже сказать, монотонность моделей в отношении основных функциональных размеров. Практически одинаковы высота сиденья от пола, высота спинки и габариты сиденья. Форма сиденья - трапеция, близкая к квадрату, большей частью с несколько скругленными углами и слегка выгнутой наружу передней царгой. Единообразна и конструкция стульев, если не считать различий, неизбежных у стульев с мягким и жестким сиденьем, с подлокотниками и без них.
Общая конструкция изделия всегда консольная: рама сиденья, опирающаяся на передние ножки стула, крепится к опорным стойкам спинки. Уповая на прочностные достоинства красного дерева, Хепплуайт сводит до минимума сечение передних ножек, сужает их к низу и не применяет проножек. Теряя в прочности изделия, он достигает полной концентрации внимания на формах спинки. Краснодеревщики, использовавшие рисунки Хепплуайта, почти всегда добавляли проножки, что совершенно противоречило архитектонической составляющей образа этих стульев.
Единообразие конструктивного решения и основных размерных показателей стульев наводит на мысль о том, что Хепплуайт рассматривал их как единую модельную линию, позволяющую получать разнообразные изделия методом комбинаторики на базе набора элементов. Это впечатление вроде бы подкрепляется тем фактом, что в альбом включены рисунки не только целых изделий, но и отдельно взятых спинок стульев. Если это было бы так, то Хепплуайта следовало бы считать родоначальником программного метода проектирования. По нашему мнению, такое заключение ошибочно, хотя и надо признать, что созданное Хепплуайтом является определенной подсказкой самой возможности производства изделий модельными линиями.
В действительности Хепплуайт мыслит совсем иначе. Да, он применяет целый ряд разных приемов формообразования для спинок, сидений, передних ножек стула. Но он ни разу не "скрещивает" в одном изделии разные приемы. Так, если контур спинки образован плоским элементом с декоративным "желобком" посередине или без него, то так же выглядят и передние ножки, а часто и передняя царга (когда она не укрывается материалом облицовки сиденья). Если основная часть ножек стула гладко точеная на конус, то и основные элементы спинки (ее "рама" или "стойки") также конические и гладко точеные. Иначе говоря, в композиционном решении каждого стула Хепплуайт весьма строго следует принципу подобия форм и тем самым достигает большой художественной целостности изделия. Так что здесь не может идти и речи о какой-либо комбинаторике на базе неких множеств элементов разного конструктивного назначения.
Подобную цель Хепплуайт перед собой не ставил. Зато он блестяще показал, насколько велик у стула формообразовательный ресурс, в особенности - у его спинки. В этом он превзошел всех мастеров своего и предшествующего времени. Хепплуайт создал несколько совершенно новых композиционных типов спинок, многие из которых стали типичными для английского классицизма и применяются до сих пор.
В коллекции проектов стула два рода спинок: ажурный и "сплошной". Второй род чаще применяется для жесткого стула. Решительно преобладают ажурные спинки. Их пять типов:
- в форме контура геральдического щита с ажурной вставкой внутри него (излюбленный тип);
- в виде решетки прямоугольного общего контура, с двумя, тремя или пятью вертикальными планками внутри контура;
- в виде аркады (при этом образующие ее четыре "колонны" по своей форме подобны передним ножкам стула);
- в виде расширяющейся кверху трапеции, внутри которой три "радиально" расходящиеся планки или два ряда "готических сводов", наложенных один на другой со сдвигом на полшага симметрии;
- в виде умягченного овального щита, заключенного между двумя стойками.
Но и в рамках каждого типа спинки достигается большое декоративное разнообразие за счет разного профиля сечения рамы "щита", особого рисунка прорезной вставки внутрь этой рамы, резного навершия на спинке и др. Первые четыре типа спинок придуманы самим Хепплуайтом. Но чаще всего он использует первый тип.
Основные декоративные темы - стилизованные растения, вазы, "драпировки", "аркады". При этом вазы и драпировки прочитываются легко, часто они вообще весьма натуралистичны. Растительные темы (лотос, пальма, цветок, стручок и др.) решены, напротив, настолько обобщенно, что воспринимаются скорее как чисто геометрические. В стилистике рисунка разных элементов стула, включая также сиденья и ножки, без особого напряжения замечаются древнеегипетские, древнегреческие, римские, готические, барочные и рокайльные черты (например, те же ряды шляпок обойных гвоздей, излюбленных в период барокко). При всем том, а в каком-то смысле как раз благодаря "историчности" комплекса декоративных мотивов, стулья Хепплуайта стали, можно сказать, образцом классицизма. Несмотря на высокую степень декоративности они исключительно логичны, конструктивны, архитектоничны, и все вместе - верное свидетельство поразительной художественной одаренности автора. Он позволяет себе даже шутки в английском духе, предлагая стул с локотниками высотой вдвое больше нормальной или стул с одним локотником (по-видимому, подразумевая джентльменов или дам с модной манерой принимать какую-то вычурную позу).
Именно стулья принесли Д. Хепплуайту посмертную славу. Мебели по его рисункам и в подражание ему изготовлялось так много, что в обиход прочно вошло понятие "стулья "Хепплуайт"".
Разумность и элегантность
Таков, в сущности, девиз классицизма последней четверти XVIII века, наиболее последовательно воплощавшийся в архитектуре и искусстве интерьера Англии. Хепплуайт создает чистейшие образчики классицистической мягкой мебели (диванов, соф, банкеток). Здесь он применяет те же приемы композиции, что и в стульях, но еще чаще придает изделиям барочные черты. Возможно, он считает, что вольные гибкие линии вполне разумны для мягкой мебели, предназначенной для расслабленного отдыха.
Более отчетливы традиции рококо и даже барокко в формах многих комодов и столов Хепплуайта. Однако вряд ли стоит вдеть в этом проявление такой же стилистической непоследовательности, какая была характерна для поздних работ Томаса Чиппендейла. Последний, несомненно, оказал влияние на раннее творчество Хепплуайта. Вполне возможно, что некоторые образцы из альбома, особенно столы для межоконных простенков, в том числе консольные, и банкетки на "кабриолистых" ножках, относятся к 1775-1779 годам, ко времени работы (или ученичества?) мастера у Чиппендейла.
Больше стилистической однородности в орнаментальном украшении поверхностей крышек и царг столов, различных дверок, ящиков, выполненных, как правило, в техниках интарсии или росписи, заимствованной у Р. Адама. Но и здесь очевидны две линии. Одна - переработка рокайльных и барочных мотивов в духе классицизма (утончение и упрощение линий, симметричность), вторая - изобретение новых классицистических тем и построений, притом стилистически более чистых, чем у Р. Адама. Последнее особенно ярко присутствует в орнаментации больших раскладных столов, столов чайных и карточных, имеет место также в оформлении комодов и бельевых шкафов.
Следует отметить, что Хепплуайтом создано много изделий, в которых нет никакого декора, если не считать ручек в виде "пуговиц", а в книжных шкафах - решетчатых переплетов дверей. Кроме книжных шкафов, таковы его письменные ("библиотечные") столы, буфеты и кабинеты с откидываемым консольным столом, многие образцы комодов. Особо следует отметить книжные шкафы. На возникшую моду заводить большие домашние библиотеки Хепплуайт откликнулся многосекционным восьмидверным шкафом длиной по фронту около 4м - совершенно под стать современным книжным "стенкам". Шкаф представляет собой двухъярусную симметричную композицию с тремя слегка выступающими ризалитами: центральным (две створки) и боковыми (по одной створке). По центру он увенчан "разорванным", типично барочным фронтоном с вазой. Нижний ярус в основном ящичный, в верхнем - застекленные решетчатые двери. Разные рисунки переплетов изысканно подчеркивают неодинаковую роль секций в общей композиции.
Рациональность мышления и запросов всегда составляла отличительную черту английского духа. Даже такие стили, как вычурные готика и барокко, на английской почве оказывались умеренными, избегнувшими крайностей. А XVIII век принес мощный дополнительный аргумент в пользу рациональности - бурное развитие автоматики и машин. В мебели это вылилось в своеобразную механизацию изделий, в подгонку их конструкции к различным другим взаимодействующим с ними вещами и к меняющимся потребностям пользователя.
По-видимому, именно Хепплуайту принадлежат первые опыты подобного рода, хотя они не достигают размаха, характерного для творчества следующей английской знаменитости - Томаса Шератона. Хепплуайт членит емкости ящиков на части, снабжая отделения подвижными крышками, проектирует хитроумно регулируемые пюпитры, оригинальные выдвижные и раздвижные столы, подставки для фиксированного размещения цветочных горшков, таза и др., сложно устроенные столы для бритья, рукоде-лия и других целей.
Но и простейшие по форме, и технически усложненные изделия Хепплуайта удивительно элегантны даже тогда, когда они кажутся грубоватыми. В них заключена особая поэзия, дыхание жизни той далекой эпохи. О творчестве Хепплуайта выразительно сказал английский искусствовед Р. Клаустон: "В его работах есть неопределимое обаяние, даже тогда, когда что-то в них дефектно, не отвечает правилу, подобно некоторым старинным песням, достоинство которых выше человеческого разумения и не могло быть достигнуто простой правильностью
